Александр Варго - Не та дверь [сборник]

— Ну так что, идем? Пора убить ведьму, — просто сказал Вася.

Отец посмотрел на детей, просунул кисть в петлю поводка, дал руку Любе. Другую протянул Жене. Ладони детей оказались влажными и холодными, и Вася немедленно сжал их, чтобы согреть.

Собака дернулась вперед, и они пошли за ней.

Через несколько десятков шагов Васе захотелось опустить руку в карман и взять шприц. Вдруг ведьма поджидает их где-то по пути, чтобы напасть неожиданно?

Чуть поразмыслив, Вася решил, что вряд ли стоит этого опасаться. Нет, ведьма ждала их в своем логове, где ей никто не смог бы помешать получить удовольствие по полной программе.

— Папа, смотри!..

Вася, ушедший в свои мысли, вздрогнул, возвращаясь к реальности. Они поворачивали на узкую косую асфальтовую дорожку, ведущую к их родной девятиэтажке.

Ему стало не по себе. Это что же получается?

— Там, дальше, есть еще дома, — сказал Вася, стараясь поверить в то, что они и в самом деле сейчас пройдут мимо своего дома.

Марта добежала до их подъезда и, повизгивая от нетерпения, ткнулась носом в дверь. Тут Вася понял, что все это время собака вела их не по следу ведьмы, а по его собственному или, скорее всего, Аллиному.

Случилось то, чего Вася и опасался. Марта не учуяла запаха ведьмы. Если даже и уловила, то не захотела идти по нему. Ему тут же вспомнилось, как она завыла, и объяснение само пришло в голову. Это Марта плакала по Алле. Конечно, ведь именно его жену собака знала лучше всех.

— Марта, иди сюда. — Он потянул за поводок, чтобы оттащить ее от двери и дать еще раз понюхать парик.

Собака не тронулась с места, только оглянулась на Васю. Потом она встала на задние лапы и заскребла передними по грубо покрашенному железу входной двери.

— Марта! — повторил Вася, а затем тихо засвистел, но и это не помогло. — Ну, хорошо. — Он достал ключи.

Стоило ему отнять руку, Люба тут же вцепилась в его куртку и не отпускала, пока он снова не дал ей ладонь.

Вася приложил домофонную таблетку к панели. Пусть собака дойдет до конца этого следа. Может, потом она очнется и наконец-то приведет их к ведьме?

Вася поднимался по ступенькам коротенькой лестницы, ведущей к лифту, и думал, как быть дальше, если Марта добежит до их двери, а потом откажется брать новый след? Где искать ведьму? По всему выходило, что единственной ниточкой оставалась парикмахерская. Им предстояло вернуться к ней и там пытаться дождаться ведьму. Если она, конечно, еще работала на прежнем месте.

Вася хотел было нажать на кнопку вызова лифта, но Марта сильно дернула поводок и потащила его в сторону, к площадке справа. Решетки, отгораживавшей пятачок перед двумя квартирами от лестничной клетки, там не было. Собака тут же подбежала к входу в трешку, точно такую же, как Васина, только расположенную в другом крыле подъезда.

Вася замер. Ни ему, ни Але бывать в этой квартире не приходилось, так что по их следам Марта прийти сюда не могла. Блин, он ведь даже не знал, кто там живет! День за днем проходил мимо, садился в лифт и уезжал на родной седьмой этаж.

Значит, все-таки пришли?

Отец отпустил руки детей, достал из кармана заранее заготовленную записку, развернул ее. В полутьме, царившей на пятачке, слова, написанные на обрывке бумаги были плохо видны, но Вася знал их наизусть: «Я — Марта, у меня есть хозяева. Пожалуйста, помогите мне к ним вернуться. Мы живем по адресу: улица Лавочкина…».

Когда он писал это в квартире, то ему казалось, что прикрепить бумажку к поводку, а его привязать к чему-нибудь крепкому, будет легко, куда проще, чем все остальное, что предстояло им сделать в этот день. Только теперь, взяв в руки бумагу и самую обычную цветную резинку для волос, чтобы выполнить задуманное, Вася осознал, как ошибался.

Он смотрел на смутно белевший клочок и понимал, что на самом деле эти слова были не чем иным, как завещанием, общим для него и детей. Последней волей проигравших.

Если им суждено было победить, то это произошло бы быстро. Зашли, облили ведьму святой водой — прямо как Бастинду, мелькнула мысль, — убедились в том, что она сдохла. В таком случае они, скорее всего, вышли бы обратно еще до того, как кто-нибудь взял Марту, чтобы отвести ее домой.

Он смял записку, размахнулся, чтобы закинуть бумажный шарик куда подальше, опустил руку и аккуратно расправил бумажный клочок. Ломая себя, Вася обвернул им поводок пониже петли, сложил резинку вчетверо, надел на кожаный ремешок поверх записки. Оказалось, что этого было мало. Резинка свободно ездила по поводку. Вася задумался, потом просто-напросто разорвал ее и обвязал записку как обычной веревочкой.

Оставалось привязать сам поводок к перилам, что он и сделал, а затем, тяжело дыша, отступил на шаг. Сердце сошедшим с ума молотом гулко бухало в груди.

Марта спокойно смотрела на Васю и помахивала хвостом. Кажется, на этот раз у собаки не было никаких особенных предчувствий вроде того, которое заставило ее завыть возле парикмахерской.

«Что ж, может, это и к лучшему?» — заявил себе Вася.

Он повернулся, обнял детей, стоявших рядом, и закрыл глаза.

— Если вы хотите что-то сказать Богу или попросить Его о чем-то, то сейчас самое время, — хрипло проговорил он, поднял голову и замолчал.

Цепкая память юриста держала в себе множество молитв, но сейчас ее заполняла какая-то каша из их обрывков. Вася отчаялся подобрать текст, подходящий к такому случаю — да и был ли он? — хотел было остановиться на первой попавшейся и тут вспомнил.

Он лежит в кровати, повернувшись к Алле. Жена спит, порой тихо всхлипывая.

Это утро среды, и Вася не знает, кто сейчас живет там, за опущенными веками, проснувшись, взглянет на него этими родными серыми глазами? Аля, его любимая? Или бездушная кукла, в которую ее превратила эта мерзкая тварь?

Он лежит и совсем ничего не может сделать. Только ждать и смотреть. А еще — желать. Молча, стискивая зубы так, что скулы сводит, хотеть возвращения Али.

Тогда это помогло. Он вернулся из туалета, и увидел…

Вася ударил кулаком по стене, чтобы не дать водовороту воспоминаний утянуть себя на самое дно, где он превратился бы в беспомощный студень, который мог бы только дрожать да истекать слезами.

Помогло тогда, значит, сработает и сейчас.

Вася постоял еще немного, открыл глаза, взглянул на детей. Люба до сих пор стояла зажмурившись, Женя вертел головой, разглядывая надписи на стенах. Читать он еще не умел, но знал кое-какие буквы и, видимо, занимался тем, что отыскивал их в подростковых художествах.

Вася слегка подтолкнул детей к двери в квартиру, где, если верить Марте, жила ведьма. Люба споткнулась и ойкнула. Отец выругал себя за оплошность — мог бы сначала сказать дочери, чтобы глаза открыла! — и помог ей восстановить равновесие.

— Шприцы достаньте, — прошептал он, стараясь говорить совершенно обычно, будто они собирались перекладывать покупки, сделанные в магазине, в пакеты, которые и требовалось вынуть.

Вася подождал, пока дети сделают это. Люба немного заковырялась. Ее шприц зацепился за что-то внутри кармана.

Потом он поднял руку к кнопке звонка и проговорил:

— Как ведьма откроет, высовывайтесь из-за меня и стреляйте в нее. Поняли?

Дети кивнули, и Вася позвонил. За дверью раздалась красивая музыкальная трель, вариация на тему легендарной «I just called to say I love you». Вася опешил. Уж такого он никак не ожидал услышать.

Тут на пятачке вспыхнул свет. Дверь распахнулась.

— Заходите, гости дорогие. — На пороге, широко, добродушно улыбаясь, стояла та самая парикмахерша, одетая в серый домашний костюм с какими-то узорами розового цвета, вившимися по бокам штанов и рукавов.

Вася опомнился, поднял шприц и резко нажал на поршень. Он услышал легкое шипение справа и увидел тонкую струю. Люба среагировала едва ли не быстрее его.

Заряд отца угодил ведьме прямо в лицо, а дочкин — в грудь, закрытую тканью костюма. Да, конечно, он же так и не сказал ей, что целиться надо туда, где открытая кожа, идиот!

Вася возликовал. Он уже видел, как ведьма опрокидывается назад и хватается руками за лицо, а между ее пальцами начинают просачиваться струйки дыма. В ушах его зазвучал пронзительный визг агонизирующей твари.

— Спасибо вам, милые мои, — весело сказала ведьма. — Вы меня умыли да постирали. Ну-ка, маленький, брось мне свою игрушку. — Шприц, который держал Женя, успел испустить из себя короткую хилую струйку, упавшую на коврик у двери, а затем вылетел у него из рук. — Да входите уже наконец, раз в гости пришли.

Вася увидел, как его ноги перешагивают через порог и несут хозяина по коридору, услышал, как за спиной с мягким лязгом закрывается дверь. Он попытался засунуть руку в карман, где лежал мамин крестик, и не смог. Краем глаза отец видел детей, стоявших рядом.